Евангелие от Афрания - Страница 19

Помогал же ему Никодим, также бывший членом Синедриона. В отличие от Иосифа, Никодим действительно дважды встречался с Христом, причем первый раз провел в беседе с ним целую ночь (Ин 3:1-21), а в другом эпизоде открыто выступил в его поддержку перед другими членами Синедриона (Ин 7: 50-52). Поэтому можно предполагать, что инициатором погребения в действительности был не Иосиф, а именно Никодим. Предание относительно дальнейшей судьбы Никодима выглядит гораздо более скромным («впоследствии принял крещение от Апостолов» – Библейская энциклопедия II:17), а потому вызывает куда большее доверие.

Как бы то ни было, два видных представителя местного истеблишмента бросили достаточно демонстративный вызов иудейским властям, причем в тот самый момент, когда стало ясно, что шутки кончились, а все «официальные» ученики Христа дрогнули и думали лишь о собственном спасении. Что побудило их к этому? Одно лишь «ожидание Царства Божьего»? Гм… Иосифу с Никодимом, между прочим, было что терять – в отличие от учеников, имевших социальный статус бомжей.

Это все – преамбула. А теперь настала пора непосредственно перейти к одному из ключевых эпизодов нашей истории – исчезновению тела Христа из охраняемой гробницы. Гробница эта, принадлежавшая, как было сказано выше, Иосифу Аримафейскому, представляла собой новый, только что вырубленный в скале склеп, расположенный в достаточно уединенном месте близ Иерусалима; последнее обстоятельство сильно облегчало задачу охранников. Вход в гробницу, заваленный тяжелым камнем (Мак-Дауэлл приводит цифру – полторы тонны) и опечатанный имперской печатью, охраняла римская стража. То, что стража была именно римская (то есть высоко дисциплинированная и притом нейтральная относительно внутрииудейских разборок), играло существенную роль в аргументации Мак-Дауэлла и Гладкова, и было ими обосновано детально и убедительно.

На рассвете третьего дня стражники, с изумлением обнаружив, что камень отвален и гробница опустела, немедленно извещают об этом первосвященников. Те, «собравшись со старейшинами и сделавши совещание, довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятностей избавим. Они, взявши деньги, поступили, как научены были» (Мф 28:12-15). Пилат впоследствии счел, что первосвященники фактом дачи взятки подтвердили невиновность солдат, и не стал подвергать последних наказанию.

Я еще готов допустить, что в божественную, мессианскую, сущность Христа действительно поверили некоторые иудейские иерархи. Иное дело – римляне; все, что нам известно из исторических и литературных источников об их менталитете, позволяет утверждать, что в описываемое время римское общество было по сути атеистическим. Именно этим обычно объясняют принципиальную неспособность античной цивилизации противостоять начавшейся несколько десятилетий спустя моральной экспансии христианства. Поэтому сама мысль о том, что прагматичные римляне, относящиеся безо всякого пиетета и к собственным-то богам, готовы всерьез воспринимать еврейские россказни о Мессии, воскресающем на третий день после смерти, – сама эта мысль представляется мне абсурдной. Это во-первых.

Во-вторых, следует напомнить о том, что дисциплинарный устав римской армии был весьма суров. Мак-Дауэлл отмечает, что воины, заснувшие на посту, подлежали неукоснительной смертной казни (безотносительно к результату подобной халатности). Памятуя об этих двух соображениях, все действия всех участников инцидента – и стражников, и первосвященников, и Пилата – следует признать совершенно нелепыми (причем вне зависимости от того, по какой причине в действительности опустела гробница). Все они как будто сговорились делать именно то, что более всего противоречит реальным интересам каждого из них. Судите сами.

Вот, например, стража обнаруживает поутру пропажу «охраняемого объекта». Если солдаты действительно бдели всю ночь, они могут быть уверены в том, что это неприятнейшее происшествие не является результатом каких-то сложных игр иудейских властей. С другой стороны, пропажу обнаружили сами стражи, а не кто-то из начальства. Самое логичное при таком раскладе – снять на рассвете караул, как это и планировалось, и нагло отрапортовать, что все в порядке – авось обойдется. Если же впоследствии иудейское начальство обнаружит вскрытую гробницу и поднимет шум – сделать морду ящиком и заявить, что когда караул снимали – гадом буду! – все было о-кей, а уж чего там дальше случилось – не могу знать; и пускай эти азиатские чурки сами приглядывают за своими жмуриками – заколебали уже, Ваше благородие!

Ну ладно, пускай начальник караула – не тертый прапор советского розлива, а, что называется, «девушка честная, но глупая». Почему, однако, дисциплинированный римлянин отправился со своим покаянным рапортом не к отцам-командирам, как того требует устав, а к туземному начальству? Он что – действительно рассчитывает на заступничество со стороны ненавистного Пилату Синедриона? Ну, тогда он просто полный дурак. Дальше – больше. Синедрион предлагает стражникам – за умеренную плату – подписать себе смертный приговор (признать свой сон на посту). Стражники соглашаются и, честно отрабатывая полученную взятку, трезвонят по всему городу о якобы совершенном ими должностном преступлении – а то вдруг римское командование останется в прискорбном неведении об их подвигах.

Что до первосвященников, то им – если они действительно желали оспорить факт воскресения – просто следовало, «не отходя от кассы», официально обвинить солдат в том, что те уснули на посту и прошляпили покражу тела. Иудеи не могли не понимать, что в глазах римских офицеров этот инцидент просто не может иметь никаких иных объяснений, и лепет солдат о каких-то чудесах лишь усугубит их вину. Представьте-ка себе современного генерала, которому пытаются всучить примерно такой рапорт: «Докладываю, что во время несения караула рядом с нашим постом приземлилась летающая тарелка, парализовавшая личный состав голубым свечением, после чего зелененькие человечки вынесли из охраняемого нами склада 42 автомата и 12 ящиков ручных гранат»; догадайтесь с трех раз, какова будет реакция генерала? Между тем, именно вступив в переговоры со стражниками и дав им взятку, первосвященники фактически расписались в своем признании факта воскресения Христа. Что и было констатировано Пилатом.