Евангелие от Афрания - Страница 25

Есть здесь и еще один непонятный для меня момент. Проходить сквозь стены и появляться внутри запертого помещения – безусловная привилегия призраков. Однако есть мед с рыбой дух никак не может, – следовательно, перед нами существо из материального мира. Что-то тут не стыкуется. Я лично ничего не имею против призраков (тем более таких, как Тень отца Гамлета или, скажем, убитый самурай из «Расемон»), но давайте все же будем минимально последовательны и избежим соблазна менять правила по ходу игры. Я готов признать, что Евангелист правдиво описал свои наблюдения, но вот с его интерпретациями согласиться никак не могу. Во всяком случае, до тех пор, пока не будут опровергнуты две приоритетные (по «Бритве Оккама») гипотезы: 1) появившийся был вполне материальным существом, лишенным в действительности сверхъестественных черт; 2) появившийся к реальному миру не принадлежал ни в каких своих проявлениях, а все его черты (в том числе и подчеркнуто-материальные) равно иллюзорны.

5. Пожелание Фомы было удовлетворено нескоро, лишь восемь дней спустя. Апостолы, теперь уже в полном составе, вновь сидели в запертом помещении. Вновь внутри появляется Христос, вселяя в Апостолов трепет, и, снова продемонстрировав раны на руках и на боку, предлагает Фоме потрогать их. А дальше – самое интересное. Христианские комментаторы всегда пишут, что Фома действительно осязал раны Спасителя, после чего и уверовал – окончательно и бесповоротно (например, Библейская энциклопедия I: 135); вот как излагает евангельский текст Гладков: «Внезапно стал среди них Господь и, сказав всем: мир вам! обратился к Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои. – Фома повиновался, пальцем своим осязал гвоздевые раны рук. Потом Господь говорит ему: подай руку твою и вложи в ребра Мои, и не будь неверующим. – Господь обнажил свой прободенный бок, рана которого была столь велика, что можно было вложить в нее руку. Фома, убедившийся уже, что действительно руки Господа пробиты гвоздями, протягивает теперь руку свою к ране в боку, осязает ее и, падая перед Ним, восклицает: Господь мой и Бог мой!»

А вот как это выглядело на самом деле: «Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал ему в ответ: Господь мой и Бог мой!» (Ин 20: 26-28). То есть – никакого «осязания» в действительности не было; Фома повел себя так, как и любой нормальный человек на его месте, а предшествующие посулы его, как и следовало ожидать, были лишь ораторским приемом. Все это можно было бы, конечно, счесть малосущественной деталью, если бы не одно «но». Христос, напомню, присутствовал «в измененном виде»; именно способность появляться внутри запертого дома плюс характер ран и послужили основой для идентификации появившегося человека с Христом. Но что это в действительности были за раны, – как выясняется, никому не ведомо.

6. Некоторое время спустя, уже в Галилее, семь Апостолов (интересно, кстати, куда подевались еще четверо?) вышли на ночной лов рыбы в Генисаретском озере («Море Галилейское»), однако «не поймали в ту ночь ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но ученики не узнали, что это был Иисус» (Ин 21: 3-4). Следуя его советам, они вновь забросили сеть – на сей раз чрезвычайно удачно. «Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждой […] и бросился в море. А другие ученики приплыли в лодке» (Ин 21:7-12). На берегу их ждал костер и приготовленная еда – печеная рыба и хлеб. «Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не смел спросить его: кто ты? зная, что это Господь.» После этого и следует знаменитый диалог с Петром – «Паси овец моих».

Вы что-нибудь понимаете? Ну то, что Апостолы в этом эпизоде опять не узнали своего Учителя – это бы еще полбеды, к этому мы, кажется, уже успели привыкнуть. Однако в данном случае речь все-таки идет о человеке, с которым они – безотносительно ко всем их предыдущим совместным странствиям – дважды встречались за последние дни: беседовали, «осязали», делили трапезу. Я долго пытался вспомнить – что же мне все это напоминает? И вдруг понял: так сироту приучают называть «папой» усыновившего его человека…

7. Наконец, последним по счету Фаррар упоминает «явление пятистам ученикам и Апостолам на горе Галилейской». Принципиальная ценность такого коллективного свидетельства была обсуждена нами выше. Что же до фактической стороны дела, то она такова: «Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус. И, увидевши Его, поклонились; а иные усумнились» (Мф 28:16-17). Одним словом, – все как обычно.

Итак, подведем итоги. Если апеллировать к столь любимым Мак-Дауэллом юридическим правилам, то придется признать следующее. Ни в одном из рассмотренных эпизодов ни один суд не признал бы опознание воскресшего Христа близко знавшими его людьми состоявшимся. У этого вывода есть два достаточно неожиданных, на мой взгляд, следствия.

1. Если бы явления Христа на самом деле были плодом индивидуальных и коллективных галлюцинаций (версия, столь любимая атеистическими комментаторами), то свидетели имели бы дело лишь со своими собственными представлениями об Учителе. В этом случае каждый видел бы именно то (и только то), что ему надо. Вот, например, Святой Павел (на тот момент – еще свирепый гонитель христиан фарисей Савл): ни разу в жизни в глаза не видя Иисуса, он, тем не менее, сразу понял, с кем беседует. Между тем, явственные (хотя и несколько завуалированные) сомнения свидетелей по поводу аутентичности воскресшего Христа неопровержимо доказывают: все они имели дело не с плодами собственных воспоминаний, а с реальным человеком из плоти и крови. Был ли он Христом – это уже отдельный вопрос.